Шепсель Гохман. История об одной тиаре и пятерых мошенниках
Авантюрист по имени Шепсель Гохман был в конце XIX - начале ХХ века даже не известен, а знаменит. Правда, сначала его локальная слава не выходила за пределы Одессы. Но потом Шепселю Гохману повезло: при помощи грандиозной археологической фальсификации - "древней" тиары скифского царя Сайтафарна, которую по его заказу изготовил талантливейший ювелир Лазарь Рухомовский, об одесском "предпринимателе" заговорили в Европе. Ловкому одесситу удалось надуть Лувр и выдать произведение ювелира-современника за древнее сокровище, бог знает сколько лет пролежавшее в земле Ольвии. А начиналось все так...
Лавка фальшивых древностей
Вместе со своим младшим братом Шепсель Гохман занимался торговлей колониальными товарами. Затем братья Гохманы открыли антикварную лавку и переехали в Очаков. Выбор ловкачей пал на этот маленький городок из-за его близости к месту под названием Сто Могил, т.е. Ольвии. При помощи местных жителей братья начали лихо извлекать из-под земли товары для своей лавки древностей. Но заниматься "черной археологией" оказалось гораздо сложнее, чем спекулировать на поставках чая и табака. Спрос на антикварный товар рос, но, вот беда, древностей катастрофически не хватало. Ведь не каждый день можно было найти плиту с высеченным на ней декретом в честь богатого ольвийского гражданина Протогена, который, чтобы задобрить скифского царя Сайтафарна, угрожавшего городу, преподнес варвару 900 золотых! Именно эта беломраморная плита, найденная археологами еще в XIX веке, впоследствии вдохновила Шепселя Гохмана на "аферу века". А пока братья Гохманы решили проблему с нехваткой подлинного антиквариата очень просто - они стали перемежать его с фальшивым.
"Предприниматели" поставили на широкую ногу продажу фальшивых древностей простакам-коллекционерам. В Очакове был открыт подпольный цех по их производству. Начали Гохманы с фрагментов мраморных плит с древнегреческими надписями. "Сырье" находили на месте, иногда покупали в Крыму. Затем плиты доставлялись в Очаков, в мастерскую братьев. Там рабочие сбивали подлинные древние надписи, а на их месте... выбивали новые, которые соответствовали официальной, утвержденной и освященной наукой, истории Ольвии. Над составлением текстов трудились приглашенные специалисты. Шрифт тщательно подбирался в соответствии с периодом описываемого в новой надписи события. Эпиграфически новодел был безупречен.
Мошенников, правда, удалось изобличить, основываясь на том, что в текстах их продукции было не все в порядке с падежами. Когда Гохманы узнали об этом упущении приглашенных специалистов, то искренне удивились: по их мнению, в подлинных ольвийских надписях грамматика тоже хромала. Впрочем, "предприниматели" учли назревшую проблему, и потому их дальнейший "товар" был безупречным в грамматическом и прочих отношениях.
Когда же интерес частных коллекционеров к "древностям" стал иссякать, Гохманы нашли государственного покупателя. Серию мраморных плит с "древними" надписями удалось не без выгоды сбыть в 1892-1893 гг. Одесскому археологическому музею. После этого удачливые братья решили заняться изготовлением подделок из золота.
Люди гибнут за металл
Первой жертвой "антикварного" золота стал богатый николаевский коллекционер Фришен. К нему Гохманы направили подставных крестьян из села Парутино, расположенного прямо на ольвийском некрополе. Те, переминаясь с ноги на ногу и теребя шапки, предложили николаевскому горе-коллекционеру купить у них "старинные" кинжал и корону. Золотые изделия якобы были найдены ими во время вскапывания собственного огорода. Сделка состоялась быстро. За кинжал и корону коллекционер отдал почти 10 000 рублей (Гохманы пришли в восторг - одна сделка дала 8000 рублей "подъему").
Позже Фришен все же обратился за экспертизой к Э. Р. фон Штерну, директору Одесского археологического музея (того самого музея, который купил у Гохманов фальшивые плиты). Экспертное заключение Штерна лишило коллекционера дара речи. Увы, сделка уже состоялась, а парутинские крестьяне как сквозь землю провалились...
Однако экспертиза Штерна усилила бдительность и осторожность Гохманов. Они поняли, что для продвижения "бизнеса" необходим ювелир экстра-класса. И таковой вскоре нашелся.
Ювелир, которого нашли Гохманы, был родом из местечка Мозырь Минской губернии. Отец этого гения мечтал, что сын выучится и станет ребе. Но Израиль Рухомовский стал ювелиром. Едва закончив хедер, он покинул отчий дом. Недолго пытал счастья в Киеве и наконец окончательно осел в Одессе.
В "жемчужине у моря" его и присмотрели предприимчивые жулики Гохманы и предложили работу. Рухомовский подумал-подумал и согласился. Причина согласия была прозрачной: дома сварливая жена и полдюжины вечно голодных детей, а тут за один заказ братья-антикварии платили столько, сколько мастер не зарабатывал у своего хозяина за год. Рухомовский молча делал свое дело, не подозревая, что его ждет всемирная слава.
Вояж "очаковского негоцианта"
В конце XIX - начале ХХ века расцвела пышным цветом индустрия подделок античных ценностей - изделий из золота, серебра, мрамора, расписной лаковой керамики, терракотовых статуэток, монет. Такие "сокровища" регулярно приобретались музеями и коллекционерами. Масштабы этого авантюрного бизнеса были поистине огромными.
Археологическая фальсификация, особенно в Северном Причерноморье, достигла таких размеров, что на Х Российском археологическом съезде, проходившем в Риге, этому вопросу было уделено особое внимание. Упоминавшийся выше профессор фон Штерн произнес на съезде целую речь, разоблачавшую черных археологов. Его доклад назывался "О подделках классических древностей на юге России". Словом, торговать фальшивыми древностями на территории Российской империи стало уже не так легко, как раньше. Вот тогда братья Гохманы и решили поработать за границей.
В феврале 1895 года "негоциант из Очакова" Шепсель Гохман появился в Вене. По приезде он прямиком отправился в Императорский музей. Встретившись с руководителями музея Бруно Бухером и Гуго Лейшингом, Гохман предложил купить у него ряд античных вещей (это был его коронный номер - предлагать покупателю вперемешку подлинники и фальшивки), среди которых была... золотая тиара. Блеск золота лишь на несколько минут ослепил австрийцев: они решили провести экспертизу тиары и выяснить ее происхождение. В комиссию в качестве экспертов вошли крупнейшие венские археологи и искусствоведы: профессора Бенндорф, Борман и Шнейдер.
Шепсель Гохман рассказал, что тиара была им найдена неподалеку от Ольвии и что он, бедняга, выложил за тиару кругленькую сумму, справедливо рассчитывая получить приличные комиссионные.
Тиара представляла собой чеканенный целиком из тонкой золотой полосы куполообразный, высотой 17,5 см, шлем. Этот шлем состоял из трех фриз. На нижнем можно было увидеть фрагменты из бытовой жизни скифов, на верхнем - сюжеты из гомеровской "Илиады", а между ними - изображение Ольвийской крепостной стены с надписью на древнегреческом: "Царю великому и непобедимому Сайтафарну. Совет и народ ольвиополитов". Тиара превосходно сохранилась, работа была просто изумительная. Лишь в одном месте виднелась небольшая вмятина (похоже, от удара мечом) и многочисленные царапины, но украшения вокруг не пострадали.
Экспертная комиссия, изучив тиару и сопоставив увиденное с тем, что было известно науке о скифском царе Сайтафарне, резюмировала: "...тиара сделана высокопрофессионально, вдобавок с учетом таких знаний, какими могли обладать только специалисты. В частности, о царе Сайтафарне было известно из знаменитого декрета в честь ольвийского гражданина Протогена. Из этого документа известно, что Ольвия была в конце III в. до н. э. данницей скифских царей. В городе время от времени появлялся царь Саитафарн со своим войском и требовал дань, которую Протоген несколько раз платил из собственных средств. Тиара, скорее всего, была изготовлена и подарена скифскому царю в знак примирения во время конфликта, упоминаемого на плите. Недостающий текст о тиаре предположительно был размещен в том месте, которое отсутствует (угол плиты отбит). Шрифт же надписи на тиаре во всех деталях совпадает со шрифтом декрета в честь Протогена. Сама надпись, с точки зрения греческой эпиграфики, безупречна. Вывод - тиара представляет огромную историческую и художественную ценность".
В результате австрийские специалисты единогласно признали тиару подлинным шедевром античных мастеров, преподнесенным богатым ольвийским гражданином Протогеном скифскому царю Сайтафарну! Ловкие братья Гохманы использовали для изготовленной Рухомовским тиары подлинную находку "белых" археологов: ольвийскую плиту, где сообщалось о богатом горожанине Протогене и его щедром даре скифскому царю, укрепившем безопасность Ольвии. Протоген, правда, преподнес Сайтафарну 900 золотых, а не тиару, но можно было предположить, что о дополнительном подношении - тиаре - сообщалось в отбитом углу плиты.
Но тут вышла осечка. Когда начался торг, у венского музея не оказалось огромной суммы, запрошенной очаковским негоциантом. Шепсель Гохман хотел получить за тиару... 100 тыс. рублей.
Однако Гохман не торопился домой в Очаков. Он посетил антикварную лавку своего австрийского коллеги Антона Фогеля. Там Гохман провел переговоры с гостеприимным хозяином и таинственным венским маклером по фамилии Шиманский. В результате была заключена взаимовыгодная сделка. Золотые изделия, в том числе и тиара, перекочевали из саквояжа очаковского негоцианта в сейф венского антиквара. После этого довольный Гохман отправился на родину.
Приобретение века
Весной 1896 года Фогель и Шиманский прибыли в Париж, чтобы продать Лувру тиару царя Сайтафарна. Директор Лувра г-н Кемпфен созвал экспертную комиссию. В состав французской комиссии, кроме самого Кемпфена, вошли: начальник отдела античного искусства Луврского музея Эрон де Вильфос, крупнейшие ученые Франции Соломон Рейнак, г-да Мишон, Бенуа и Молинье.
Французская комиссия, как и австрийская, признала подлинность тиары. Неуверенные реплики сомневающихся были сметены авторитетом Соломона Рейнака. За тиару австрийские аферисты запрашивали от 200 до 400 тысяч франков. Естественно, нужной суммой музей не располагал. Покупку такого масштаба должен был утвердить французский парламент. Процедура утверждения требовала времени, а австрийские вояжеры торопились. Тогда за честь Франции вступились меценаты. Они-то и одолжили музею нужную сумму. А взамен получили документ, по которому парламент и администрация музея гарантировали возврат "спонсорской" помощи.
Сделка состоялась. Все остались довольны. Мошенники отхватили огромные деньги, музей совершил покупку века. Тиара заняла самое почетное место в экспозиции Лувра, о чем сообщили в конце марта 1896 г. парижские газеты. Толпы парижан ринулись в музей. Тиара привлекла внимание ученых всего мира.
В августе 1896 года один из известнейших археологов того времени, профессор Адольф Фуртвенглер заявил: "После проведенной мною экспертизы спешу сообщить свои заключения. Во-первых, на золоте отсутствует типичная для древностей красная патина; во-вторых, я нашел в научных публикациях аналогичные сцены и прототипы целого ряда персонажей тиары. Они есть на изделиях самых разных эпох и из разных, весьма отдаленных друг от друга, мест. В-третьих, богиня победы венчает скифского царя Сайтафарна лаврами!? Помилуйте, за какие такие заслуги? Никаких ратных подвигов вождь варварских кочевых племен не совершал. Напротив, совершал набеги на греческие полисы. Согласитесь, что за такие "подвиги" уж никак не могла богиня Ника увенчать лавровым венком предводителя скифов. Пусть даже царя, но царя обыкновенных всадников и стрелков из лука! И последнее, а так ли уж правдоподобна сама версия о подношении Сайтафарну от граждан Ольвии вместе с другими дарами самой тиары? Сохранилась, правда, надпись на мраморной плите в честь Протогена, свидетельствующая о том, что ольвиополиты в самом деле приносили в дар Сайтафарну девятьсот золотых. Но алчному варвару этого показалось мало, и он потребовал еще... Концовка этой истории на плите отсутствует. Скорее всего, что в ответ на это греки стали укреплять крепостные стены и достали свои мечи..."
В это же время на страницах французской прессы появилось перепечатанное из российских газет заявление профессора А.Веселовского, в котором сообщалось, что тиара Сайтафарна, без всякого сомнения, - подделка. Но оба голоса "против" не возымели должного эффекта.
)