Sobachnik
Оффлайн
Зарегистрирован: 24.11.2005
Сообщения: 3235
|
 Добавлено: Wed Dec 21, 2005 04:19:04 Заголовок сообщения: |
 |
|
[IMG]http://gp.by/pic.php?table=articles&field=id&value=3011&source=photo[/IMG]
Черные следопыты
К ним можно относиться по-разному. Кто-то уверен, что человек
с металлоискателем в лесу — преступник и мародер. Но сами черные копатели считают раскопки интересным увлечением, изучением истории вкупе с практикой. Увлечением, возможно, для многих непонятным и нередко опасным.
“Мы — поисковики”
Кто же они, эти черные копатели? Что их влечет на раскопки? Жажда наживы, простой обывательский интерес или что-то еще, известное только им? Мне удалось встретиться с некоторыми из них. В ходе общения стало понятно: копатель копателю рознь. Для Дмитрия, Артема и Павла (ввиду того что их занятие является незаконным, их имена изменены) увлечение раскопками — это изучение истории своей страны, желание лично прикоснуться к предметам боевых лет. Впрочем, пусть о своем хобби они расскажут сами.
Дмитрий: Черные копатели условно делятся на несколько групп. Первая группа — это дети и подростки, копающие в лесу ради интереса и забавы. Они самые опасные, потому как в силу юного возраста и недостаточных знаний рискуют не только собственной жизнью, но и жизнями других людей. Им больше всего интересны снаряды, патроны, гранаты, которые они стремятся распилить, вскрыть, взорвать, бросить в костер. А то и принести домой, чтобы там попробовать достать начинку.
Во второй группе — люди постарше, которые, в принципе, понимают, что ищут. Они являются своего рода кладоискателями, их интересуют вещи, которые можно выгодно продать: будь то обычная каска или награды. После раскопок они оставляют перепаханное поле, особо не заботясь о том, чтобы прикопать даже вырытые кости.
Третья группа — люди, живущие рядом с местами бывших боев. Есть среди них те, кто всю жизнь ходит в лес и что-либо выкапывает. За счет раскопок, конечно, не проживешь, но копать для них — это уже стиль жизни. У многих в сараях лежат горы касок, к ним периодически приезжают скупщики.
Самая интересная — четвертая группа копателей, к ней мы относим и себя. Это люди от 25 до 40 лет, которые “дружат с головой”. Мы, скорее, поисковики. Копательство для нас — очень серьезное увлечение, на которое уходят практически все свободное время и немалые деньги. При раскопках мы ведем себя очень аккуратно и действуем грамотно.
— Что интересует вас больше всего?
Артем: Интересует все: каски, бачки от противогаза, штык-ножи, значки, пуговицы от погон, как советские, так и немецкие. У немцев этих регалий больше, поэтому они находятся чаще.
Дмитрий: Немцев хоронили так, как они погибали, в полном обмундировании, а русских зачастую раздевали из-за нехватки одежды. Оружие тоже интересует, но большинство из того, что находится, не в боевом состоянии. А если и раскапывается какой-нибудь автомат, он всегда тут же просверливается, заливается, чтобы не был боевым, и только после этого оказывается в личной коллекции. Однако гораздо чаще в земле находим боеприпасы.
— Не страшно ли копать в таком случае?
Артем: Я понимаю, что трогать ничего нельзя. По виду можно определить: на боевом взводе оружие или нет. Обычно я раскапываю до пояска и, если вижу, что снаряд вышел из ствола, аккуратно зарываю и сообщаю о находке в правоохранительные органы.
Дмитрий: Но так поступают не все копатели. Как-то мы приехали в Лоевский район, нам сказали, что возле дороги стоял когда-то немецкий подбитый танк. Мы решили пройти с прибором, чтобы определить, может быть, какие-то обломки остались. “Захватили” большую массу металла. Тут же прибежали местные: мол, поможем откопать. И давай лопатами орудовать! Я им ору: “Вы что?! Опасно!”, отогнал их быстро. И действительно откопали снаряд.
— А вот некоторые копатели выносят взрывоопасные находки из леса, надеясь выгодно продать…
Дмитрий: Нормальные копатели никаких боеприпасов домой не понесут. Разве что патроны в личную коллекцию в качестве экспоната, да и то только после того, как высыпят из них порох. Мы же понимаем: если оружие и боеприпасы найдут правоохранительные органы, отвечать придется в соответствии с Уголовным кодексом. Никто с этим связываться не хочет, у всех ведь семьи.
— На находках можно много заработать?
Дмитрий: Мы ничего не продаем. Да и больших денег на этом не заработаешь. Хотя надежда на то, что когда-нибудь попадется что-то очень редкое и интересное, есть всегда. Но я, например, за три года раскопок даже каски не нашел. А вообще-то, ищу военную технику. Моя мечта — найти немецкий танк.
— Неужели это реально?
Дмитрий: Территория Беларуси болотистая, кое-где лежат и самолеты, и танки. Обломков советской и немецкой бронетехники мы много находили. Последняя крупная находка была в Брестской области в прошлом году. Нас как-то завезли местные копатели на заброшенный полигон, и мы там нашли военную технику.
— Как определяется место для раскопок?
Павел: Как правило, за зиму собирается информация о том, куда можно поехать. Изучаем карты, книги, военные энциклопедии. Например, в Гомельском районе встречаются места боев 1941 — 1943 годов. Одно из советских захоронений есть за Новобелицей. В августе 1941 года немцы заняли Гомель, и какое-то время здесь была линия фронта и стояли части 21-й советской армии. В лесу было найдено большое количество сопутствующих вещей того времени. Попался даже один музыкальный инструмент, видимо, полковой горн, по дате выпуска еще времен царской России. Вообще же в это место мы ходим с 2002 года. До нас там никто не копал, все осталось так, как было выкопано 60 лет тому назад.
— То есть?
Дмитрий: Интерес к копанию был всегда. Приходилось видеть траншеи, которые перекапывались раз пять. Активно люди копали в первые годы после войны. Надеть было нечего, брали лопаты, откапывали тела, снимали сапоги. Землянки разрывали, чтобы дом построить. Находили продукты питания.
— Как вы поступаете с останками солдат?
Артем: Когда мы выезжаем в лес и находим захоронение, то в первую очередь стараемся определить чье оно, кому принадлежит, запомнить место и отметить его. Делаем холмик и ставим крест, чтобы “пионеры” больше не раскапывали. В этом году я заполнил в военкомате 12 информационных листов о том, где обнаружены захоронения. Есть надежда, что весной приедут представители 52-го поискового батальона и перезахоронят останки солдат так, как полагается. А вообще, я заметил закономерность: если нахожу кости — сразу начинается дождь.
— Часто ли находите жетоны?
Артем: Не очень. Как правило, это немецкие жетоны, потому что они, в отличие от советских, были металлические и хорошо сохранились. Эти жетоны овальной формы с перфорацией по центру. Если находится только половинка жетона, значит, захоронение немцами учтено, то есть известно, что человек здесь погиб и похоронен. Если жетон целый, значит, солдат пропал без вести. Одно время очень сильно гонялись именно за целыми жетонами. Интересен не сам жетон, а останки, которые вместе с ним раскапываются. Тогда информация о находке передается в немецкое посольство, сотрудники которого ищут родственников.
Дмитрий: Но чаще находим жетоны, просто разбросанные по лесу, без останков.
— Какие интересные, неожиданные находки попадались?
Павел: Самое неожиданное, что мне попалось в лесу, на ровном месте: советская каска 1936 года, которая стоит сегодня более 300 долларов, и несколько советских противогазов. Все сохранилось процентов на 80.
Артем: В моей личной коллекции, которую я собираю уже в течение двух лет, все ценное. Ведь над каждой каской, фляжкой или пуговицей я очень долго работаю, чтобы отмыть, оттереть от ржавчины, словом, попытаться восстановить в первоначальном виде. Но самое, пожалуй, ценное — посуда: ложки, тарелки. Есть стеклянная советская фляга с резиновой пробкой.
Дмитрий: Сам ничего эдакого не находил. Один копатель из категории тех, которые роют все подряд, из Могилевской области, умудрился откопать немецкого офицера вместе с сейфом. Думал, что там золото, пару раз о дерево ударил, а из него какие-то бумаги посыпались. Он все так и бросил. Чуть позже рассказал одному моему знакомому танковому поисковику, тот тут же выехал на место, но бумаги за неделю уже превратились в труху. Скорее всего это были какие-то штабные документы. Нормальные копатели понимают, что каждая бумажка имеет свою историческую ценность, пусть даже не денежную, но историческую точно.
Как-то мы нашли агитационную мину. Такие мины, внутри которых около трехсот листовок и практически нет заряда, немцы забрасывали в наши окопы. Ценность такой листовки немалая. А когда ее аккуратно разрезали, внутри оказался просто кусок угля. Вероятно, местные копатели ее уже несколько раз жгли в костре, пытаясь взорвать. Также мне рассказывали знакомые, что не так давно нашли в лесу склад с прекрасно сохранившейся немецкой тушенкой и шнапсом.
— Как вы относитесь к тому, что черных копателей зачастую называют мародерами, оскверняющими могилы?
Павел: Только один раз у меня была такая неприятная ситуация. Как-то пришлось идти по городу, неся в руке немецкую каску. Навстречу шел дедушка с палочкой и с наградами. Вот от него я и услышал в свой адрес несколько фраз непечатных. А в основном люди в последние годы стали больше интересоваться немецкой военной амуницией, потому что никто этого в реальности не видел. А слово “мародеры” произносят только те, кто не посвящен в тонкости нашей деятельности, в то, как и чем мы занимаемся. В моем круге знакомых копателей нет таких, которые разрывают могилы и разбрасывают останки…
Копали, копают
и будут копать
Разумеется, рамки газетной статьи не позволяют передать нашу беседу полностью. “За кадром” осталось много интересного, о чем говорили ребята. Например, о том, что местные жители — очевидцы военных событий — рассказывают порой черным копателям то, о чем не прочтешь ни в одном учебнике по истории. О том, что каждые выходные в Гомеле на улице Ирининской идет оживленная торговля и обмен военными касками, бачками от противогазов, пуговицами (это ли не свидетельство того, что “копательское” движение существует и развивается?). О том, что гомельских копателей вместе с их трофеями приглашают на съемки фильмов о войне в качестве массовки. И, наконец, о том, что белорусские леса щедро усеяны боеприпасами времен второй мировой и останками солдат.
А сил 52-го отдельного специализированного поискового батальона (он единственный в Беларуси имеет специальное разрешение Министерства обороны на работы по подъему и захоронению останков погибших солдат) недостаточно.
Повторюсь, к этим людям можно относиться по-разному. Сами же они ничего зазорного в поиске, приобретении и коллекционировании откопанных предметов не видят. Они уверены — так сохраняется память о бойцах и событиях тех кровавых дней.
В последнее время, благодаря профилактической работе правоохранительных органов, в том числе и УКГБ, черные копатели начали робко выходить из подполья. Они сообщают о найденных складах боеприпасов, считая, что “почистить” землю надо, и соглашаясь с тем, что заниматься этим должны профессионалы. Они заполняют в военкоматах информационные листы, в которых указывают места захоронений, считая, что каждый солдат, независимо от принадлежности к армии, должен быть похоронен по-человечески. Но поступают так единицы. И никто из них не признается в том, что останки обнаружены в ходе раскопок. Черные копатели говорят, что увидели их случайно в лесу, во время прогулки или сбора грибов. Ну а поскольку столь частые “плодотворные” прогулки могут вызвать у правоохранительных органов подозрения, понятно, что обращаются в военкомат очень редко.
…Несмотря на все существующие запреты и предусмотренные законом наказания, черные копатели продолжают свою поисковую деятельность.
Добровольцам ничего “не светит”
В соответствии с требованиями Закона Республики Беларусь “О борьбе с терроризмом”, органы госбезопасности совместно с другими правоохранительными службами предпринимают меры, направленные на выявление и пресечение фактов незаконного оборота оружия, боеприпасов и взрывчатых веществ, как возможных средств совершения террористических актов. В нашей стране предусмотрено довольно суровое наказание за незаконные действия (будь то приобретение, сбыт, изготовление или просто хранение) в отношении указанных предметов — вплоть до лишения свободы на срок до шести лет. Однако тот, кто добровольно (в том числе и по предложению властей) сдает боеприпасы, освобождается от уголовной ответственности, кроме случаев сбыта.
Учитывая опасность имеющихся фактов проведения несанкционированных раскопок в местах боев времен войны, в том числе с возможной последующей реализацией криминальным элементам оружия, взрывчатых веществ и боеприпасов проводится работа по выявлению и зачистке самих мест, где они могут проводиться.
В конце октября этого года совместно с сотрудниками саперно-пиротехнической группы в/ч 5525 в лесном массиве возле одной из деревень Светлогорского района (в 30 метрах от автодороги) обнаружен схрон боеприпасов, среди которых более 50 гранат. После исследования все боеприпасы уничтожены. Более 130 45-миллиметровых артиллерийских снарядов уничтожено совместно с сотрудниками подвижной группы разминирования в/ч 72471 в Жлобинском районе и ряд других схронов.
Всего же масса изъятых и уничтоженных в октябре боеприпасов составила в тротиловом эквиваленте 190 килограммов.
Снаряды
пилили в подвале
Неработающий М. и учащийся одного из гомельских профтехучилищ Т. попали в поле зрения сотрудников Управления КГБ Республики Беларусь по Гомельской области как лица, занимающиеся незаконными раскопками в местах боев времен второй мировой. Им было предложено добровольно выдать боеприпасы. М. отдал хранящийся у него дома снаряд калибра 75 миллиметров с взрывателем. А кроме этого указал место, где был спрятан еще один 50-миллиметровый снаряд — в одном из гаражно-строительных кооперативов (!). Оба боеприпаса, по его признанию, извлечены во время раскопок недалеко от Гомеля. Поскольку копатель добровольно выдал боеприпасы, он был освобожден от уголовной ответственности.
Однако позже выяснилось, что М. расстался не со всеми трофеями. В подвале дома, где он жил, на улице Старочерниговской, были обнаружены и изъяты еще четыре снаряда времен Великой Отечественной войны, порошок темного цвета и тол (позже экспертиза даст однозначное заключение — взрывчатые вещества). Шокировало другое: молодые люди признались, что три снаряда они пытались распилить прямо в подвале жилого дома! О чем же они думали? Явно не о том, какой опасности подвергают себя и жителей пятиэтажки. Они пытались извлечь из снарядов взрывчатое вещество, чтобы затем выгодно его продать.
На этот раз в отношении молодых людей было возбуждено уголовное дело по статье “Незаконные действия в отношении огнестрельного оружия, боеприпасов и взрывчатых средств”. Теперь им грозит лишение свободы на срок до шести лет.
Официальное мнение
Виктор КРАСНИКОВ, заместитель начальника отдела по идеологической работе и социальной защите областного военного комиссариата:
— К черным копателям отношусь крайне отрицательно, считаю раскопки в местах боевых действий актом вандализма. Тревожить кости погибших солдат, будь то русский или немец, на мой взгляд — мародерство. Однако на территории Гомельской области это явление не приобрело массовый характер. В то же время информация об обнаружении останков погибших воинов от граждан в военкомат поступает, в основном от местных жителей, которые видят в лесах выкопанные и разбросанные кости. Информация от черных копателей — единичные случаи. Копии информационных листов отправляются в 52-й отдельный специализированный поисковый батальон. Его сотрудники выезжают на место с проверкой, и если информация подтверждается, то в весенне-летний период это подразделение осуществляет официальные раскопки, представители местной власти определяют место, где после найденные останки хоронят со всеми почестями.
Для тех, кто не в курсе
Увлечение черных копателей подпадает под статью 89-5 Кодекса об административных правонарушениях Республики Беларусь, где сказано:
“Нарушение порядка проведения поисковых работ в местах, где велись боевые действия или совершались массовые карательные акции, влечет наложение штрафа на граждан в размере от трех до восьми минимальных заработных плат и на должностных лиц — от десяти до тридцати минимальных заработных плат.
Елена АЛЕНЧЕНКО
Уважаемые читатели, а как вы относитесь к черным копателям? Ждем ваших звонков в пятницу, 9 декабря, с 16.00 до 18.00 по телефону в редакции 57-73-96. Свои мнения также можно присылать по почте или на e-mail: alenchenko@gp.by.
Когда верстался номер, стало известно, что мужчина, погибший при взрыве в Жлобине (об этом “ГП” сообщала в прошлом номере), занимался незаконными раскопками в местах боев времен войны. Мощность взорвавшегося боеприпаса в тротиловом эквиваленте составила около трех килограммов. |
|
